И 26-й армий. В последующем в него входили 3-я , 9-я , 13-я , 21-я , 28-я , 37-я , 38-я , 40-я , 57-я , 61-я армии, 8-я воздушная армия.

В ходе приграничных сражений 1941 г. войска фронта отражали удары превосходящих сил немецкой группы армий «Юг» на юго-западных границах страны, нанесли противнику урон в танковом сражении под Дубно, Луцком, Ровно и задержали его продвижение. В середине июля они остановили врага под Киевом, а во второй половине июля - начале августа во взаимодействии с Южным фронтом сорвали его попытку разгромить советские войска на Правобережной Украине.

В сентябре - ноябре 1941 г. войска фронта под ударами превосходящих сил противника отошли на рубеж восточнее Курска, Харькова, Изюма. В декабре фронт силами правого фланга провел Елецкую операцию (6 - 16 декабря), а в январе 1942 г. совместно с войсками Южного фронта - Барвенково-Лозовскую операцию (18 - 31 января) и, продвинувшись на 100 км, овладел крупным плацдармом на правом берегу Северского Донца.

Расформирован фронт 12 июля 1942 г. на основании директивы Ставки ВГК № 994110 от 12.07.1942 г. Находившиеся к этому времени в его составе 9-я , 28-я , 29-я и 57-я армии были переданы Южному фронту , а 21-я армия и 8-я воздушная армия - Сталинградскому фронту .

Для проведения Елецкой операции из резервов Юго-Западного фронта создавалась фронтовая конно-механизированная группа войск под командованием ген.-лейтенанта Ф. Я. Костенко . К участию в операции привлекалась также 13-я армия. Своим правым флангом она должна была нанести удар в юго-западном направлении. В сочетании с действиями фронтовой группы это должно было привести к окружению и уничтожению елецкой группировки противника.

Для удара навстречу группе генерала Костенко и окружения противника, севернее Ельца на правом фланге 13-й армии создавалась конно-механизированная подвижная группа войск под командованием ген.-майора С. М. Москаленко .

Юго-Западный фронт II формирования создан 31 октября 1942 г. на основании директивы Ставки ВГК № 994273 от 22.10.1942 г. в составе 21-й и 63-й (1-я гвардейская , затем 3-я гвардейская) армий, 5-й танковой и 17-й воздушной армий. В последующем в его состав входили 5-я ударная , 6-я , 12-я , 46-я , 57-я , 62-я (8-я гвардейская) армии, 3-я танковая и 2-я воздушная армии.

В ноябре 1942 г. его войска во взаимодействии с войсками Сталинградского и Донского фронтов перешли в контрнаступление под Сталинградом и окружили действовавшую там группировку противника, а в декабре 1942 г. при содействии войск Воронежского фронта осуществили Среднедонскую операцию (16 - 30 декабря), окончательно сорвав план противника деблокировать окруженные под Сталинградом в войска.

В январе 1943 г. часть сил фронта приняла участие в Острогожско-Россошанской операции (13 - 27 января) и во взаимодействии с Южным фронтом развернул наступление на донбасском направлении. Войска фронта форсировали с ходу Северский Донец и, продвинувшись на 200 - 280 км, к 19 февраля вышли на подступы к Днепропетровску, однако в результате контрнаступления противника к началу марта отошли к Северскому Донцу. В августе - сентябре 1943 г. Юго-Западный фронт совместно с Южным фронтом осуществил Донбасскую стратегическую операцию (13 августа - 22 сентября), в результате которой был освобожден Донбасс. В октябре его войска провели Запорожскую операцию 10 - 14 октября, ликвидировали плацдарм противника на левом берегу Днепра и освободили Запорожье (14 октября).

20 октября 1943 г. на основании директивы Ставки ВГК № 30227 от 16.10.1943 г. фронт переименован в 3-й Украинский фронт .

Подвижная оперативная группа ген.-лейтенанта Попова . Создана в январе 1943, распущена 25.02.1943

Подвижная группа ген.-лейтенанта Харитонова. Создана в феврале 1943

В то же время в Военном совете Юго-Западного фронта рассматривался план действий войск весной и летом 1942 г. Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, Н. С. Хрущев, генерал И. X. Баграмян считали, что наши войска на юге в состоянии разгромить противостоящую группировку врага, освободить Харьков и этим создать условия для изгнания захватчиков из Донбасса. После совещания, о котором уже шла речь, мы, командармы, тоже прониклись таким же убеждением.

Несколько забегая вперед, перечислю силы, которые участвовали в Харьковской наступательной операции.

Для прорыва обороны противника на участках, общая протяженность которых составляла 91 км, предназначались 22 стрелковые дивизии, поддерживаемые 2860 орудиями и минометами, 560 танками. Это значило, что на стрелковую дивизию приходилось примерно 4 км участка прорыва и что на каждый километр мы имели 31 орудие и миномет, а также 6 танков непосредственной поддержки пехоты.

Кроме того, в прорыв должны были вводиться два танковых корпуса, три кавалерийские дивизии и мотострелковая бригада. Наконец, еще две стрелковые дивизии — 277-я и 343-я, а также 2-й кавалерийский корпус и три отдельных танковых батальона (в каждом 32 танка) оставались в резерве командующего Юго-Западным фронтом.

Южному фронту не ставились задачи на активные действия. Он должен был организовать прочную оборону и обеспечить наступательные действия Юго-Западного фронта, а также выделить из своего состава на усиление последнего три стрелковые дивизий, пять танковых бригад, четырнадцать артиллерийских полков РГК и 233 самолета.

Задача наступающих войск состояла в нанесении противнику двустороннего удара по сходящимся направлениям из районов севернее и южнее Харькова с последующим соединением ударных группировок западнее города. Предусматривалось, что на первом, трехдневном этапе мы прорвем оборону врага на глубину 20-30 км, разгромим ближайшие резервы и обеспечим ввод в прорыв подвижных групп. На втором этапе, продолжительность которого не должна была превышать трех-четырех, суток, требовалось разгромить оперативные резервы и завершить окружение группировки противника. Одновременно часть этой группировки в районе городов Чугуев, Балаклея намечалось отсечь и уничтожить силами 38-й армии и правого фланга 6-й армии.

Главный удар наносила 6-я армия на 26-километровом фронте. Восемь стрелковых дивизий и четыре танковые бригады при поддержке 14 артиллерийских полков РГК должны были прорвать оборону и обеспечить ввод в прорыв двух танковых корпусов, составлявших подвижную группу. В дальнейшем армия во взаимодействии с подвижной группой должна была развить удар на Харьков с юга навстречу войскам 28-й армии для окружения всей группировки врага (см. схему на стр. 143).

Слева от 6-й армии находилась полоса наступления армейской группы генерала Бобкина, состоявшей из двух стрелковых дивизий и одной танковой бригады. На эту группу возлагалась задача прорвать оборону и обеспечить ввод в прорыв 6-го кавалерийского корпуса. Последний же к исходу пятого дня операции должен был овладеть Красноградом и обеспечить войска 6-й армии от контрударов с запада.

Второй удар наносила на 15-километровом фронте 28-я армия силами шести стрелковых дивизий и четырех танковых бригад при поддержке девяти артиллерийских полков РГК. Ей надлежало прорвать оборону противника и к исходу третьего дня обеспечить ввод в прорыв 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и мотострелковой бригады. Этим двум соединениям в свою очередь предстояло обойти Харьков с севера и соединиться западнее города с танковыми корпусами 6-й армии.

Наступление 28-й армии от возможных контрударов противника обеспечивали с севера и северо-запада — 21-я армия, с юга и юго-запада — 38-я. Первой из них была поставлена задача прорвать оборону противника на 14-километровом участке. К исходу третьего дня наступления войска обеих армий должны были закрепиться на достигнутых рубежах и надежно обеспечить маневр соединений, окружающих Харьков.

38-я армия тогда имела в своем составе 81, 124, 199, 226, 300-ю я 304-ю стрелковые дивизии, 13, 36-ю и 133-ю танковые бригады. Она была усилена шестью артиллерийскими полками РГК и шестью инженерными батальонами. В прорыве обороны противника участвовали четыре стрелковые дивизии и все три танковые бригады. Нам предстояло нанести удар на 26-километровом участке Драгуновка, Большая Бабка. К исходу третьего дня нужно было овладеть рубежом Лебединка — Зарожное — Пятницкое. В дальнейшем, при развитии наступления на Рогань, Терновая и с выходом ударной группировки в район Введенка, Чугуев войскам 38-й армии вместе с тремя усиленными полками 6-й армии надлежало завершить окружение, разгромить чугуевскую группировку противника и подготовиться к наступлению на Харьков с востока.

Ознакомившись с этими данными о составе сил и средств, Привлекаемых к наступлению, я испытал чувство огромной радости. Впервые с начала Великой Отечественной войны мне предстояло участвовать в наступательной операции, в которой мы превосходили противника по численности в живой силе, по количеству артиллерии и танков, не уступали ему в авиации. Например, никогда раньше не было на нашем фронте такого количества танков непосредственной поддержки пехоты. 560 — шутка ли? И мы имели не только это, но еще и во втором эшелоне два танковых корпуса (269 танков), предназначенных для развития наступления после прорыва тактической зоны обороны противника. Да в резерве фронта — около сотни одних лишь танков.

Словом, в руках Военного совета Юго-Западного фронта действительно была сосредоточена большая сила. Об этом говорят данные, приведенные выше.

Источники и литература .

Родился в 1901 году в м.Мстиславль Могилевской губернии, русский.
С 11.07.40 - начальник штаба артиллерии 4-го мк
С 27.03.41 - командир 209-го кап.
Пленен в августе-сентябре 1941 г.
С 9.10.41 - освобожден из плена немцами в группе гражданских пленных.
С 1.11.41 - чернорабочий на ст.Киев-Пассажирский, состоял в подпольной организации.
С 2.04.43 - рядовой, затем начальник штаба в партизанском отряде (в дальнейшем - партизанскомм соединении Киевской области им.Хрущева)
С 18.12.43 - помощник начальника Пензенского артиллерийского училища по материальному и техническому обеспечению
С 17.03.45 - заместитель командира по строевой части 2-го пап ОМ РГК

229-й корпусной артиллерийский полк - майор или подполковник Винарский Феодосий Яковлевич

Родился в 1900 году в г.Летичев Каменец-Подольской области, украинец.
С??.12.39 - командир дивизиона курсантов 2-го Киевского артиллерийского училища
С 31.07.40 - командир 229-го кап (с 19.02.43 переименован в 69-й гв.ап)
С 29.03.43 (или??.02.43) - ИД заместителя командующего 47-й армии по артиллерии
С 2.07.43 - заместитель командующего 53-й армии (по артиллерии)
С 2.11.43 (или??.10.43) - командир 47-го учебного полка резерва офицерского состава артиллерии
С 31.01.44 - заместитель командира и командующий артиллерией 99-й гв.сд
С 30.07.44 (или??.06.44) - командир 1247-го пап
С 24.11.44 - заместитель командира и командующий артиллерией 273-й сд
С??.04.45 - заместитель командира и командующий артиллерией 309-й сд

41-я стрелковая дивизия
102-й стрелковый полк - подполковник Чумарин Гатта Гарифулович

Родился в 1905 году в с.Большие Тарханы, Тетюшского района Татарской АССР, татарин.
С 19.02.38 - командир 121-го сп 25-й сд
С 8.02.40 - командир 102-го сп 41-й сд
В начале войны попал в окружение, из которого вышел в полосу 12-й армии 15.07.1941 г. без знаков различия, оружия и документов, в результате чего давал объяснительную в разведотделе 12-й армии.
О дальнейшей судьбе информации нет, пропал без вести в 1941 г.

Со 102-м сп (а также 244-м сп этой же дивизии) связан один из эпизодов первых дней войны с якобы имевшим место в ходе контратаки 22-23 июня 1941 г. переходом государственной границы:

Наша атака была стремительной и столь неожиданной для врага, что он дрогнул, побежал. Мы прошли без отдыха километров восемь, преследуя отступающих и не заметив, как перешли границу. Между Любыча-Крулевской и Махнувом вся земля была изрыта воронками наших снарядов. Мы видели много брошенных минометов, грузовиков — ошеломленные немецкие солдаты в панике бежали. С нами в бою находились командир полка Гатта Гарифович Чумарин и батальонный комиссар Василий Григорьевич Кацаев. Они объявили, что полк уже на три километра углубился во вражескую территорию, и приказали окопаться: «Мы не захватчики».
"В солдатской шинели"

Насколько я понимаю, факт перехода полками госграницы подтверждения не нашел. Тем не менее, действия 102-го и 244-го сп 41-й сд в первые дни войны на стыке 24-й и 262-й пехотных дивизий были действительно удачны и являются редким для лета 1941 г. примером не только решительных, но еще и успешных действий Красной Армии против превосходящего качественно и количественно противника. Подтверждение этому можно найти в немецких документах:

19:30 Поздно пополудни в результате сильного контрудара противник северо-западнее Рава-Русской на левом фланге 262-й пехотной дивизии прорывается до линии дороги Руда Журавска, Любыча Крулевска. На этом рубеже русские остановлены.
20:00 Обострение кризиса на левом фланге IV армейского корпуса. Корпус собирает силы для его парирования.
ЖБД 17-й армии, записи от 22.06.41 г.

Командование германской 17-й армии оказалось под таким впечатлением от этого местного контрудара, что, помимо развертывания на этом направлении резервной 296-й пехотной дивизии, приготовилось при необходимости вводить в бой также 97-ю легкую дивизию и даже запросило командование группы армий о возможности использования на этом направлении 13-й танковой дивизии. Это стало результатом действий подразделений всего лишь двух стрелковых полков (правда, поддержанных сильной артиллерией), в успех которых - пусть локальный и очень кратковременный - внесли свой вклад командир 102-го сп подполковник Чумарин и (ИО) командира 244-го сп капитан Колядко. Оба были назначены на свои должности в один день - 8 февраля 1940 года - и оба погибли в первые месяцы войны.

139-й стрелковый полк - майор или подполковник Коркин Николай Петрович

Родился в 1906 году в с.Черемушкино Залесовского района Алтайского края, русский.
С 15.11.37 - ИД командира батальона 183-го сп 61-й сд ПриВО
С 28.98.37 - слушатель ВА им.Фрунзе
С 11.12.39 - командир 139-го сп 41-й сд
С 9.09.41 - ИД командира 372-й сд СибВО и ВолхФ
С 18.01.42 - отстранен от должности и зачислен в резерв ВС 59-й армии
С 20.02.42 - ИД командира 23-й сбр (вероятно, дата ошибочна)
С 23(25?).02.42 - командир 191-й сд
С 12.05.42 - отстранен от должности и зачислен в резерв ВС ВолхФ (?)
С 9.07.42 - ИД командира 24-й осбр
С 31.10.42 - утвержден в должности
С 1.06.43 - слушатель ВА им.Ворошилова
С 19.04.44 - в распоряжении ГУК НКО
С 25.04.44 - в распоряжении ВС 1-го УФ
С 3.05.44 - ИД командира 316-й сд 1-го УФ
С 31.08.44 - отстранен от должности и зачислен в резерв ВС 38-й армии
С 11.11.44 - ИД командира 25-й гв.сд 2-го УФ
С 31.12.44 - отстранен от должности и зачислен в резерв 2-го УФ
С 25.01.45 - заместитель командира 133-й сд 2-го УФ

244-й стрелковый полк - майор Еченок Борис Федорович (ИО капитан Колядко Александр Тимофеевич)

Родился в 1900 году в д.Рудня-Кошелевская Буда-Кошелевского района Гомельской области БССР, белорус.
С 16.02.40 - командир батальона курсантов Славутского пехотного училища.
С 2.09.40 - командир 244-го сп 41-й сд
На 22.06.41 находился в командировке, по-видимому, с началом войны смог вернуться в полк.
С 9.10.41 - командир 475-го сп 53-й сд ЗФ.
26.10.41 погиб в бою под д.Климовка.

На 22.06.1941 г. обязанности командира полка исполнял заместитель командира полка капитан Колядко ().

Родился в 1912 году в с.Балабино Запорожского района Днепропетровской области, украинец.
С 8.02.40 - помощник командира 139-го сп 41-й сд по строевой части
С 21.10.40 - заместитель командира 139-го сп 41-й сд.
Пропал без вести в сентябре 1941 г.

132-й легкий артиллерийский полк - майор Никулин Владимир Михайлович

Родился в 1907 году в Марьина Роща, г.Москва, русский.
С 28.03.39 - командир 41-го ап.
С 15.02.40 - командир 132-го лап 41-й сд
Погиб в 1941 г.

249-й гаубичный артиллерийский полк - подполковник Пучев Константин Васильевич

Родился в 1905 году в с.Широкое Татищевского района Саратовской области, русский.
С 5.12.38 - помощник начальника Сумского артиллерийского училища по учебной и строевой части
С 28.03.39 - командир 249-го гап 41-й сд
Пропал без вести в декабре 1941 г.

97-я стрелковая дивизия
69-й стрелковый полк - подполковник Альбиков Сулейман Хабибулович

Родился в 1898 году в Старо-Кулатинском районе Куйбышевской области, татарин.
С 4.09.39 - начальник разведывательного отделения штаба 34-го ск
С 9.05.40 - командир 69-го сп 97-й сд
С 26.01.42 - командир 120-й осбр
С 8.10.42 - командир 50-й олбр
С 17.06.43 - заместитель командира 1-й гв.сд
С 10.04.44 - убыл в ВА им.Ворошилова
С 31.03.45 - в распоряжении ВС 1-го БелФ

136-й стрелковый полк - подполковник Веревкин Федор Андреевич

Родился в 1895 году в с.Беленькое Днепропетровской области, украинец.
С 26.04.40 - командир 95-го орб 62-й сд
С 2.09.40 - командир 136-го сп 97-й сд
5.08.41 - тяжело ранен, на излечении в госпитале
С??.10.41 - начальник штаба 199-й сд
С??.02.42 - ИД заместителя командира 199-й сд
С 18.03.42 - ИД командира 199-й сд
08.42 - начальник гарнизона г.Сталинград
С??.09.42 - командир 10-й запасной сбр
С 26.01.44 - командир 169-й сд

233-й стрелковый полк - подполковник Михайлов Дмитрий Васильевич

Родился в 1897 году в с.Шустовцы Орининского района Каменец-Подольской области, украинец.
С 21.10.40 - заместитель командира 791-го сп 135-й сд
С 12.12.40 - командир 233-го сп 97-й сд
С 8.07.41 - в плену
Освобожден 25.04.45 г., восстановлен в звании подполковник.

41-й легкий артиллерийский полк - майор Сидорчук Иван Климентьевич

Родился в 1907 году в г.Житомир, украинец.
С 24.01.40 - командир 22-го запасного ап в г.Омск
С 27.08.40 - командир 41-го лап 97-й сд
С 24.03.42 - начальник артиллерии 393-й сд
С??.05.42 - в плену
С??.05.45 - проходил проверку в 99-м сп 33-й запасной сд, восстановлен в звании подполковник.

98-й гаубичный артиллерийский полк - майор Рыбин Матвей Григорьевич

Родился в 1898 году, русский.
С 27.03.41 - командир 665-го лап ОрВО
С 9.05.41 - командир 98-го гап 97-й сд
С 10.02.42 - командир дивизиона 51-го ап РГК
С 30.09.42 - командир дивизиона 817-го ап 293-й сд
Погиб 10.01.43 г.

159-я стрелковая дивизия
491-й стрелковый полк - подполковник Агронский Рувим Моисеевич

Родился в 1899 году в г.Николаев, еврей.
С 6.06.40 - помощник командира 743-го сп 131-й сд
С 11.07.40 - командир 491-го сп 159-й сд
Вероятно, летом 1941 г. исполнял должность командира 159-й сд
В августе 1941 г. пропал без вести.

558-й стрелковый полк - майор Гватуа Шило Нестерович

Родился в 1908 году в с.Абастумани Зугдидского района Грузинской ССР, грузин.
С 20.06.40 - помощник командира 406-го сп 124-й сд
С 29.07.40 - командир 558-го сп 159-й сд
Убит в бою 26.06.41 г. под Рава-Русская.

631-й стрелковый полк - полковник Вишневский Иван Иванович

Родился в 1898 году в д.Куты Кревской волости Ошмянского уезда Виленской губернии, русский.
С??.07.38 - командир 111-го сп 37-й сд
С 11.07.40 - командир 631-го сп 159-й сд
Пленен 26.06.41 г. под Рава-Русская.
26.04.45 г. освобожден американскими войсками, проходил проверку в 32-м запасном сп 12-й запасной сд ЮУрВО

597-й легкий артиллерийский полк - майор Чернета Григорий Инатьевич

Родился в 1906 году в с.Циркуны Харьковской области, украинец.
С 11.04.40 - руководитель тактики Коростеньских КУНС запаса ПВО
С 11.07.40 - командир 597-го лап 159-й сд
С??.09.41 - слушатель Академии ГШ КА
С??.11.41 - начальник артиллерии 360-й сд КалФ
С 8.12.41 - в распоряжении начальника артиллерии ПриВО
С??.??.42 - начальник артиллерии 48-й осбр
С 14.11.42 - ИД заместителя командира и начальника артиллерии 215-й сд
С 25.08.43 - в распоряжении МВО
С 8.09.43 - командующий артиллерией 72-го ск
С??.??.44 - заместитель командира и командующий артиллерией 44-го ск

723-й гаубичный артиллерийский полк - подполковник Банифатьев Аркадий Васильевич

Родился в 1899 году в с.Захаровка Ливенского района Орловской губернии, великоросс.
С 23.11.40 - начальник штаба артиллерии 159-й сд
С 27.03.41 - командир 723-го гап 159-й сд
Пленен в сентябре 1941 г., по освобождении осужден ВТ к 10 годам ИТЛ с поражением в правах на 5 лет.

Posts from This Journal by “биографии” Tag

• Некоторые цифры по итогам двух лет моей работы над биографическими материалами по КОВО на 22 июня 1941 года. Командиры полков стрелковых дивизий -…

• Страх и ненависть в Тартакове, или как полковник Савельев 42-му пульбату военный коммунизм устраивал

  Вы этих дураков не слушайте, в вашей части все дураки. Вы будете сидеть вместе со своим старшим лейтенантом - дураком. замкомандира 781-го…

Начало войны на Юго-Западном фронте

Согласно плану «Гроза» юго-западное стратегическое направление определялось как главное, поэтому на территории Киевского Особого военного округа было сосредоточено больше войск, чем в ЗапОВО и ПрибОВО вместе взятых. А.М. Василевский вспоминал: «Говоря о предполагаемом направлении главного удара противника, Б.М. Шапошников считал, что самым выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является развертывание основных сил немецкой армии к северу от устья реки Сан. Соответственно, в плане предполагалось развернуть и наши главные силы на участках Северо-Западного и Западного фронтов… Однако при его рассмотрении И.В. Сталин, касаясь наиболее вероятного направления главного удара потенциального противника, высказал свою точку зрения. По его мнению, Германия постарается направить в случае войны основные усилия не в центре, а на юго-западе, с тем чтобы прежде всего захватить у нас наиболее богатые промышленные, сырьевые и сельскохозяйственные районы. В соответствии с этим Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки наших войск на Юго-Западном направлении» .

Причем накануне войны группировка советских войск на юго-западном направлении постоянно усиливалась.

Маршал И.Х. Баграмян, в то время начальник оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа, вспоминал: «Во второй половине мая мы получили директиву Генерального штаба, в которой командованию округа предписывалось принять из Северо-Кавказского военного округа и разместить в лагерях управление 34-го стрелкового корпуса с корпусными частями, четыре 12-тысячные стрелковые и одну горнострелковую дивизии…

В конце мая в округ стали прибывать эшелоны за эшелонами. Оперативный отдел превратился в подобие диспетчерского пункта, куда стекалась вся информация о движении и состоянии поступивших войск из СевероКавказского военного округа…

Не успели пять дивизий из Северо-Кавказского военного округа закончить сосредоточение на территории нашего округа, как в первых числах июня Генеральный штаб сообщил, что директивой народного комиссара обороны сформировано управление 19-й армии, которое к 10 июня прибудет в Черкассы. В состав армии войдут все пять дивизий 34-го стрелкового корпуса и три дивизии 25-го стрелкового корпуса Северо-Кавказского военного округа. Во главе ее поставлен командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант И.С. Конев.

Днем позднее Генеральный штаб предупредил командование округа, чтобы оно подготовилось принять и разместить еще одну - 16-ю армию генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, перебрасываемую из Забайкалья. Планом предусматривалось сосредоточить войска генерала Лукина на территории Киевского Особого военного округа в период с 15 июня по 10 июля.

Итак, уже вторую армию мы должны были в кратчайший срок принять и разместить на территории округа. Это радовало. Опасение, что в случае войны у нас не окажется в глубине войск, отпадало само собой. Теперь стало вполне ясно, что нарком и Генеральный штаб позаботились об этом, отдавая приказ о подготовке выдвижения всех сил округа непосредственно к границе» .

Забегая вперед, следует отметить, что радовался начальник оперативного штаба КОВО преждевременно. После 22 июня все эти войска из округа забрали. «В первые же дни войны, - писал Г.К. Жуков, - 19-ю армию, ряд частей и соединений 16-й армии, ранее сосредоточенных на Украине и подтянутых туда в последнее время, пришлось перебрасывать на западное направление и включать с ходу в сражения в составе Западного фронта» .

Тем не менее войск на Юго-Западном фронте оставалось по-прежнему больше, чем на других фронтах. Неудивительно, что 22 июня немцы не смогли совершить на этом направлении глубокого прорыва. А 9-я и 18-я армии Южного фронта, против которых в основном действовали значительно менее боеспособные румынские войска, держались в Бессарабии целых три недели.

В состав войск группы армий «Юг», которым предстояло непосредственно действовать на юго-западном направлении, входила 1-я танковая группа генерал-фельдмаршала фон Клейста, 6-я и 17-я армии под командованием соответственно генерал-фельдмаршала фон Райхенау и генерал-полковника фон Штюльпнагеля. Всего на вооружении они имели около 1200 танков, 1200 боевых самолетов, 16 000 орудий и минометов. При этом находившиеся в подчинении командующего группой «Юг» генерал-фельдмаршала Герда фон Рунштедта 11-я немецкая ., 3-я и 4-я румынские армии и венгерский экспедиционный корпус должны были только сдерживать советские войска на южном направлении, так как по поводу своих союзников Гитлер и его генералы никаких иллюзий не строили.

Противостоявшие силам вторжения войска КОВО в первом эшелоне имели 5-ю, 6-ю, 12-ю и 26-ю армии. Вместе с 9-й и 18-й армиями они могли выставить на поле боя 8000 танков, 4500 боевых самолетов, 26,5 тысячи орудий и минометов. В живой силе соотношение с противником было практически равным.

Схема действий группы армий «Юг» в общем соответствовала замыслу плана «Барбаросса». Свои ударные силы немцы сосредоточили на узких участках и главные удары наносили в уязвимые места обороны противника. В стыке между Владимир-Волынским и Струмиловским укрепрайонами должна была совершить прорыв 1-я танковая группа. Подвижным танково-моторизованным частям 17-й армии предстояло прорваться в стыке между Рава-Русским и Перемышльским УРами. При этом часть немецких пехотных дивизий выделялись для проведения фронтальных атак с целью сковывания обороняющихся частей Красной Армии.

Утром 22 июня танки фон Клейста благополучно прорвались в стыке 57-й и 124-й стрелковых дивизий, которые, как это имело место практически повсюду, не успели вовремя выдвинуться на приграничные укрепления. Таким образом, между 5-й и 6-й советскими армиями образовалась брешь, куда немецкое командование стало быстро вводить моторизованные войска. К исходу дня немцы взяли Сокаль. При этом командующий 5-й армией генерал-майор М.И. Потапов не имел возможности сосредоточить свой 22-й мехкорпус для локализации немецкого прорыва в течение всего дня, так как его части находились на значительном удалении друг от друга. Что касается фронтальных атак немецкой пехоты на УРы, то повсюду они были отбиты бойцами 15-го стрелкового корпуса генерал-майора И.И. Федюнинского.

На левом фланге Юго-Западного фронта боевые действия развивались несколько иначе. На участке Рава-Русского укрепрайона успели занять огневые позиции пограничный отряд майора Я.Д. Малого, 35-й и 140-й отдельные пулеметные батальоны и 41-я стрелковая дивизия генерал-майора Г.Н. Микушева. Поэтому штурмовавшие УР пять немецких пехотных дивизий сразу столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Стрелковые части поддерживались двумя артиллерийскими полками 41-й дивизии. Затем около 14 часов 22 июня организованную здесь оборону усилили подошедшие батареи 209-го корпусного артполка, имевшего на вооружении 152-миллиметровые орудия. Выполнить боевую задачу дня - взять Раву-Русскую - противнику не удалось.

В полосе Перемышльского УРа оборонялись 92-й пограничный отряд, 52-й и 150-й отдельные пулеметные батальоны. Первоначально немцы имели на этом участке некоторый успех и во второй половине дня взяли Перемышль. Но к городу была подтянута 99-я стрелковая дивизия полковника Н.И. Дементьева. Совместным контрударом стрелков и пограничников удалось выбить немцев из Перемышля и отбросить их на исходные позиции.

Тем не менее в стыке Рава-Русского и Перемышльского укрепрайонов советская оборона была прорвана. 14-й немецкий мотокорпус сбил с занимаемых позиций 97-ю и 159-ю стрелковые дивизии русских. 159-я дивизия начала поспешный отход, обнажая фланг 6-й армии. К концу дня 22 июня здесь обозначился разрыв между 6-й и 26-й армиями шириной около 15 километров.

Командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко решил силами 4-го мехкорпуса нанести контрудар по прорвавшемуся противнику. Но главная проблема заключалась в том, что 22 июня мехкорпус оказался растянут по всему фронту армии и на его сбор требовалось не менее суток. Так как в штаб командующего поступали Доклады от находившихся под сильным эмоциональным воздействием первых боев командиров стрелковых дивизий о превосходящих силах противника, Музыченко разбросал свои танки по всем угрожающим направлениям. Соответственно, организация контрудара проводилась в пожарном порядке. Точных данных о противнике не имелось, проводить тщательную разведку было некогда, прикрытие с воздуха отсутствовало, связь постоянно нарушалась. Поэтому те танки, которые удалось собрать, бросались в бой без взаимодействия и без поддержки пехоты. «Предпринятые командующим 6-й армией генералом И.Н. Музыченко контрмеры положение не выправили. И к исходу 24 июня разрыв обороны достиг здесь 40 километров», - констатировал Г.К. Жуков . Тем не менее 41-я и 99-я стрелковые дивизии еще пять дней продолжали успешно обороняться в укрепленных районах.

Однако в целом обстановка на фронте все более ухудшалась. Г.К. Жуков вспоминал: «В 17 часов 24 июня у меня состоялся разговор по «Бодо» с командующим 5-й армией генералом М.И. Потаповым.

Жуков . Доложите обстановку.

Потапов . На фронте Владова-Устилуг действует до пяти пехотных дивизий и до двух тысяч танков [всего у Клейста их было 700. - Авт.]. В стыке между 5-й и 6-й армиями мехчасти неустановленной силы. Главный удар противник наносит в направлении Владимир-Волынский - Луцк… Докладываю положение частей нашей армии на 14.20 24.6.41. 87-я стрелковая дивизия двумя полками занимает УРы в районе Устилуга и ведет бой в окружении. О 124-й дивизии сведений со вчерашнего вечера не имею. 41-я танковая дивизия после боя приводит в порядок материальную часть… Главное, чего я опасаюсь, это удара танковых частей противника с юга в направлении Луцка. Парировать ударом в южном направлении у меня нет абсолютно никаких сил… Прошу усилить помощь действиями бомбардировочной авиации, штурмовой и истребительной авиации в уничтожении владимир-волынской группировки противника… У меня нет никаких резервов. 9-й мехкорпус имеет до двухсот старых танков. Телефонная связь повсеместно разрушена… Прошу указаний о дальнейших действиях.

Жуков …Музыченко ведет успешные бои севернее Каменки-Струмиловской, Равы-Русской и далее по госгранице. Противник, введя мощную группу танков, разорвал стык между 5-й и 6-й армиями и стремится захватить Броды… В отношении авиации меры будут приняты. По радио от вас ничего не получено и не расшифровано… Прочно закройте с севера подходы на Ковель, не бросайтесь со стрелковыми дивизиями в контратаки без танков. Ибо это ничего не даст… Сколько примерно танков потерял противник на вашем фронте?

Потапов . Мне подчинена 14-я авиадивизия, которая к утру сегодняшнего дня имела 41 самолет. В приказе фронта указано, что нас прикрывают 62-я и 18-я бомбардировочные дивизии. Где они - мне неизвестно, связи с ними у меня нет. Танков KB больших имеется 30 штук. Все они без снарядов к 152-миллиметровым орудиям… Танков противника уничтожено примерно до сотни.

Жуков . 152-миллиметровые орудия KB стреляют снарядами 1909–30 гг., поэтому прикажите выдать немедля бетонобойные снаряды 1909–30 гг., и пустить их в ход. Будете лупить танки противника вовсю… В остальном помощь организуем. До свидания». .

В этот день командование Юго-Западным фронтом и представитель Ставки Главного Командования Г.К. Жуков спланировали во исполнение директивы № 3 контрнаступление с целью разгрома группировки противника в районе Луцк - Дубно - Броды. Сам Жуков так оценивал этот документ: «Генерал Н.Ф. Ватутин сказал, что И.В. Сталин одобрил проект директивы № 3.

Что это за директива? - спросил я.

Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.

Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары, - возразил я, - не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронтах. И уж тогда принять нужное решение» . Тем не менее никто ни в чем не стал разбираться, 22 июня директива № 3 была передана в войска, а Г.К. Жуков направлен контролировать ее выполнение в качестве представителя Ставки на Юго-Западный фронт.

С советской стороны в сражение были брошены мощные силы. Против танковой группы Клейста действовали 4-й, 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й механизированные корпуса. При этом части 15-го мехкорпуса уже втянулись в бои, в то время как все остальные только сосредотачивались или только выдвигались в районы сосредоточения. В период с 24 июня по 2 июля включительно в треугольнике Луцк - Дубно - Броды разгорелись ожесточенные танковые бои. К исходу 29 июня советскому командованию стало очевидно, что контрнаступление провалилось. Мехкорпуса потеряли по 75–80 процентов материальной части, и потому было принято решение по мере возможности выводить их из боя. 30 июня немцы захватили Ковель, Луцк и Ровно. Их войска не были ослаблены настолько, чтобы прекратить дальнейшее наступление. Хотя немецкое продвижение на этом участке фронта замедлилось. Прежде чем двинуться вперед, Клейст должен был провести перегруппировку.

Столь же неблагоприятно складывалась обстановка на левом фланге. 27 июня стрелковые части 6-й и 26-й армий, оказавшись под угрозой окружения, оставили укрепленные районы. В стыке между двумя этими армиями свободно оперировали крупные подвижные части противника. 29 июня Красная Армия оставила Львов.

Не видя реальной возможности создать прочную оборону в приграничной полосе, командующий Юго-Западным фронтом М.П. Кирпонос отдал распоряжение приступить к подготовке оборонительного рубежа по линии старой границы. Но 2 июля 14-й немецкий мотокорпус совершил стремительный прорыв и ворвался в Тернополь. Тем самым немцы нарушили управление войсками 6-й армии, вышли в тыл 26-й и 12-й армиям. Разрыв линии фронта в этом районе достиг почти 60 километров.

Учитывая печальный опыт аналогичных случаев на Северо-Западном и Западном фронтах, Ставка направила Кирпоносу приказ произвести отрыв от противника и закрепиться в Новоград-Волынском, Коростеньском, Староконстантиновском и Проскуровском У Pax с тем, чтобы сдержать немцев на старой границе. П.А. Ротмистров вспоминал: «Войскам фронта предстояло в течение семи дней отступить на 120–200 км. Отступление планировалось по рубежам с темпом 25–35 км в сутки. Общее отступление войск фронта происходило в условиях недостатка боеприпасов и горюче-смазочных материалов [склады боеприпасов и ГСМ находились у границы и были захвачены немцами. - Авт.], под непрерывным воздействием авиации противника. Это приводило к тому, что наши части вынуждены были зачастую сжигать или взрывать драгоценную боевую технику» .

Немецкое командование не могло не заметить общего отхода русских войск. Рунштедт приказал Клейсту опередить противника с тем, чтобы не позволить ему закрепиться на выгодных для долговременной обороны рубежах. Сбивая отдельные заслоны русских, немецкая 11-я танковая дивизия 4 июля ворвалась в Шепетовку. При этом выдвигавшиеся в Шепетовский УР части 7-го стрелкового корпуса были вынуждены вступать в бой с ходу и потому попали под разгром. Развивая дальнейшее наступление, 11-я танковая форсировала реки Случь и Тетерев и 8 июля захватила Бердичев. На севере 13-я танковая дивизия немцев, обойдя Новоград-Волынский УР, вошла в Житомир. Немецкие танки оседлали шоссе на Киев и готовились к прямому броску. До столицы Украины им оставался всего 131 километр.

Командование Юго-Западного фронта хорошо осознавало нависшую над Киевом угрозу. Устремившиеся в прорыв танки Клейста успели пройти по Житомирскому шоссе более 100 километров. Но уперлись в первую линию Киевского укрепрайона, куда были заблаговременно выдвинуты наши войска, и далее продвинуться не смогли. 5-я армия нанесла 9 июля сильный фланговый удар по растянувшимся частям противника. С.М. Штеменко отмечал: «5-я армия, возглавляемая генерал-майором М.И. Потаповым, прочно удерживала Полесье и район, к нему прилегающий. Она оказала врагу сильнейшее сопротивление и нанесла ему значительный урон. Немецко-фашистским войскам здесь не удалось быстро прорвать фронт. Дивизии Потапова сбили их с дороги Луцк - Ровно - Житомир и вынудили отказаться от немедленного удара на Киев» .

С юга по прорвавшимся немецким войскам нанесла контрудар армия Музыченко, усиленная подошедшим из резерва 16-м мехкорпусом. Немцы также бросали на ближние подступы к Киеву наличные резервы. В итоге на линии Коростень - Ирпень - Сквира развернулись затяжные бои с переменным успехом, продолжавшиеся почти две недели.

К исходу 19 июля войска группы армий «Юг» были вынуждены перейти к обороне. Им требовалось некоторое время для перегруппировки и восполнения значительных потерь. Командование Юго-Западного фронта смогло выиграть время для дальнейшего укрепления обороны Киева.

| |

За первые 20 дней войны пехота вермахта прошла 250 километров от границы до реки Случь (судя по карте германского Генштаба, к вечеру 10 июля на рубеже реки Случь или восточнее ее находились 299, 298, 44, 111, 75, 57, 9 и 297-я пехотные дивизии), а танки ушли еще дальше на восток.

Такие темпы ничуть не уступали тому, что в советской историографии называлось «триумфальное шествие немецких войск по Франции». Да и в сентябре 1939 года в ходе так называемого освободительного похода Красная армия заняла восточные воеводства Польши (позднее названные Западной Украиной) немногим быстрее и это притом что польская армия к тому моменту уже находилась в состоянии агонии.

Цена победы

Какую же цену заплатил вермахт за успех такого масштаба?

Прежде всего прочего стоит отметить ошеломляющие цифры потерь противотанковых пушек в соединениях 1-й Танковой группы (напомним, что это не только танковые и моторизованные, но и приданные танковым корпусам на начальном этапе операции пехотные дивизии). За долгие 42 дня войны, за то время, когда Юго-Западный фронт потерял более четырех тысяч танков, немцы потеряли всего 105 орудий ПТО (см. таблицу 1).

Особого внимания заслуживают две последние строки таблицы. Одна сторона вооруженного противоборства теряет сотни танков «новых типов», а другая – всего 18 пушек, теоретически способных пробить броню КВ или Т-34. Тут еще надо учесть, что в таблице приведены потери на 3 августа, а танки в заслуживающих упоминания количествах в танковых частях Юго-Западного фронта «закончились» на три-четыре недели раньше; соответственно некоторая (едва ли кто-то сможет назвать точные цифры) часть этих орудий была потеряна уже безо всякого взаимодействия с танками Красной армии.

Разумеется, по советским танкам стреляли не только артиллеристы дивизий 1-й Танковой группы вермахта. Некоторые товарищи утверждают, что тяжелые советские танки были уничтожены главным образом огнем 88-мм зенитных пушек и в полосе наступления Группы армий «Юг» для этих целей был использован элитный зенитный полк «Герман Геринг». Увы, потери личного состава этой части заставляют усомниться в том, что немецкие зенитчики хотя бы видели танки КВ в количестве более дюжины. По состоянию на 2 июля потери составили пять человек убитыми и 21 ранеными, к 16 июля потери полка выросли до 10 убитых и 35 раненых. При этом не следует забывать, что от исполнения прямых обязанностей зенитчиков никто не освобождал, а советские самолеты бомбили и обстреливали их отнюдь не надувными шариками...

Потери (убитые, раненые, пропавшие без вести) личного состава моторизованных соединений Группы армий «Юг» представлены в таблице 2.

Необычайно высокие (по меркам вермахта) потери танковых дивизий 48-го ТК – это вполне понятный результат сражения у Дубно (см. потери 16-й тд к 4 июля), у Острога (где 11-я тд практически в полном одиночестве под градом ударов советской авиации вела бой против 109-й мд, 213-й мд и танкового полка 57-й тд) и у Бердичева, где на пути немецких танков оказались свежие, ранее не участвовавшие в боях 16-й мехкорпус и 3-я ПТАБР. Столь же легко объяснимы и относительно низкие потери соединений 14-го ТК (9-я тд и моторизованная дивизия СС «Викинг») – корпус был введен в бой на шесть-семь дней позже и наступал южнее района главных сражений.

Не столь очевидна причина относительно низких потерь моторизованных дивизий 48-го и 3-го танковых корпусов (16-я мд и 25-я мд). Дивизии эти неизменно наступали во втором эшелоне своих корпусов, отставая от передовых танковых дивизий на один-два дня и на 20–40 километров на местности; видимо, даже этого отличия оказалось достаточно для того, чтобы их потери оказались вдвое меньше. Если такое предположение верно, то оно говорит о том, что даже в тех случаях, когда немцы нарывались на сопротивление частей Красной армии, длилось это сопротивление недолго и на долю дивизий второго эшелона оставался главным образом сбор пленных и трофеев.

Коллаж Андрея Седых

Потери пехотных дивизий, приданных танковым корпусам, оказались в целом еще ниже. Так, ко 2 июля 57-я пехотная дивизия потеряла 211 человек (54 убитых, 157 раненых), 44-я пехотная потеряла всего 104 человека. Высокие (по меркам вермахта) потери обнаруживаются лишь в 298-й пехотной дивизии – 520 человек, можно предположить, что это результат встречи со 131-й моторизованной дивизией на рубеже реки Стырь севернее Луцка.

В целом и в среднем дивизия 1-й Танковой группы в боях первых трех недель войны теряла по 60 человек в день. На вдвое большем временном отрезке, за 42 дня войны (до 3 августа) 1-я ТГр потеряла 16 584 человека (5029 убитых и пропавших без вести, 11 555 раненых), то есть порядка 45 на дивизию в день.

Судя по записи в дневнике Гальдера от 2 августа, потери всей Группы армий «Юг» (включая соединения 11-й армии, вступившие в бой со 2 июля) составили 63 тысячи человек, что в пересчете на число дивизий дает даже несколько меньшие (32–37 человек) цифры средних ежедневных потерь. Абсолютным максимумом скорее всего были потери 68-й пехотной дивизии, которая за три дня боев (24–26 июня) с танками 4-го мехкорпуса у Краковец, Яворов потеряла убитыми и ранеными 547 человек (182 в день).

Итоговый вывод сомнений не вызывает: и 35, и 45, и 60, и даже 180 человек на дивизию в день – это уровень потерь, при котором вопрос про «ожесточенные бои и яростное сопротивление Красной армии» можно считать закрытым.

Танки не горят

Безвозвратные потери немецких танков оказались исключительно низкими. К 5 июля 1-я Танковая группа потеряла всего 85 танков, причем в это число включено 11 пулеметных танкеток Pz-I. В дальнейшем темп нарастания потерь даже снизился, и к 3 августа совокупные безвозвратные потери немецких танков (включая Pz-I и так называемые командирские) составили 156 штук. Сравнивая эти цифры с потерями личного состава, мы видим, что в танковых дивизиях вермахта на один безвозвратно потерянный танк приходилось 60–70 убитых и раненых людей. Даже если поделить эту цифру на четыре (в предположении, что потери личного состава танкового полка составляли примерно одну четвертую от потерь дивизии), то потери танкистов в воюющей армии все равно окажутся на порядок больше потерь танков.

Немцы свои малочисленные танки берегли, поэтому в каждой дивизии числилось большое (превосходящее безвозвратные потери) количество танков, временно неисправных и находящихся в ремонте. В середине июля конкретная картина потерь показана в таблице 3.

Сведенные в единую таблицу, эти цифры отчетливо показывают, что в дивизиях, втянутых в ожесточенные бои (11-я тд, 16-я тд), безвозвратные потери примерно равны количеству временно вышедших из строя танков. Напротив, там, где больше маршировали, чем воевали (9-я тд), оказавшихся в ремонте танков значительно больше, чем безвозвратно потерянных. Этот факт дает основания предположить, что временно неисправные танки – это не только (и не столько) подбитые, но не добитые огнем противника, но и заурядно сломавшиеся по техническим причинам.

Тут стоит напомнить, что все без исключения немецкие танки работали на бензине, а калибры советских противотанковых пушек начинались с 45 мм; у реально получившего снаряд в бок немецкого танка были большие шансы загореться; сгоревший же танк ремонту не подлежит (от нагрева происходит так называемый отпуск броневой стали, после чего остатки танка пригодны только для переплавки).

«Много» и «мало» – понятия относительные. Если вспомнить, что к началу войны на вооружении войск Киевского ОВО числилось 1900 противотанковых 45-мм пушек, 870 дивизионных 76-мм пушек, 1140 зениток калибра 76 мм и 88 мм (и это не считая 4,5 тысячи 45-мм и 76-мм пушек в башнях танков и бронеавтомобилей), то на этом фоне потери танков вермахта ничтожно малы. По отношению же к исходному количеству танков 1-й ТГр (728 единиц) потери оказались очень большими, и уже в середине июля в исправном состоянии находилось чуть более половины от первоначальной численности танков. Фактически танковые соединения вермахта превратились в моторизованную пехотную дивизию, усиленную батальоном танков.

Цена поражения

Теперь взглянем на ситуацию с другой стороны фронта. Одним из многих принципиальных отличий СССР от Франции или Польши была география совершенно иного масштаба, и в этом масштабе сама по себе потеря «клочка земли» размерами 250 на 250 километров (что больше площади территории таких стран, как Бельгия, Голландия, Дания или Швейцария) не создавала особых проблем. Бедой, настоящей необратимой бедой была потеря армии, находившейся на этой территории. То, что удалось отвести за линию укрепрайонов на «старой границе», представляло собой лишь разрозненные остатки войск Киевского ОВО, который по состоянию на утро 22 июня не уступал по численности и вооружению армиям крупнейших европейских держав.

Сохранился документ, позволяющий представить потери войск фронта в конкретных цифрах. В штабе ЮЗФ была подготовлена справка «Сведения за соединения и отдельные части, входящие в состав армий фронта по состоянию на 15.7.41 г.». В справке приведены данные о численности личного состава по 28 дивизиям (всех типов). Среднее арифметическое составляет 4086 человек, и это, на первый взгляд, позволяет предположить, что потери составили «всего лишь» 60 процентов от первоначальной численности личного состава.

Увы, это лукавая цифра, напоминающая пресловутую «среднюю температуру по больнице». Для более реалистичной оценки следует, во-первых, принять во внимание, что в перечне присутствуют три дивизии 12-й армии (44 и 192-я гсд и 240-я мд), оказавшиеся за сотню километров от поля сражения и практически бездействовавшие; достаточно убрать их из общего списка, как средняя численность дивизий фронта падает до 3317 человек.

Но и это еще не все. По поводу 15 стрелковых дивизий составители справки вынуждены были ограничиться коротким «донесений нет», что в реальной ситуации лета 41-го года не давало оснований для оптимизма; в этот перечень вошли, например, 124-я сд, позднее вышедшая из окружения в составе 1,5 тысячи человек, и 228-я сд, разгромленная за несколько дней боев у Млынова и Дубно. Три стрелковые дивизии 6-й армии (героическая 41-я и растаявшие в первые дни войны на львовском направлении 97 и 159-я) в списке не значатся вовсе, нет в справке и данных по шести дивизиям 8 и 15-го мехкорпусов. Понятно, что если бы цифры остатков личного состава этих соединений были учтены в справке, то средняя численность дивизий фронта оказалась бы значительно меньше трех тысяч.

Обоснованные сомнения вызывает и достоверность самих данных, внесенных в справку. Вот, например, 135-я стрелковая дивизия (5-я армия), разгромленная 24 июня в первом же бою у Войницы и в дальнейшем изредка появляющаяся в документах лишь в контексте «части дивизии беспорядочно отошли». Как пишет Владимирский (причем пишет не по памяти, а со ссылкой на хранящийся в ЦАМО первичный документ), к 30 июня «в 135-й стрелковой дивизии вместе с 16-м стрелковым полком 87-й дивизии оставалось всего 1511 человек» . Две недели спустя людей в дивизии могло стать только меньше, однако в справке штаба ЮЗФ в строке 135-й сд стоит цифра 3335. Утверждается, что в 135-й сд еще оставалось 56 орудий, но очень трудно поверить в то, что дивизия, потерявшая более 80 процентов личного состава, сохранила половину артиллерийских стволов.

По мнению составителей справки, в 81-й моторизованной дивизии (4-й МК) к 15 июля еще оставалось 33 орудия. Откуда такое «изобилие»? Артиллерийский полк дивизии был разгромлен и вся его матчасть потеряна 25 июня в бою у Краковец, Яворов. Сохранилась Оперсводка № 010 штаба 81-й мд, составленная 8 июля, после отвода остатков дивизии в тыл. В соответствии с этим документом в 202-м мсп пушек нет вовсе, в 323-м мсп осталось две 76-мм пушки, в артиллерийском полку дивизии «до 20% личного состава, артиллерии нет, кроме винтовок никакого вооружения нет» , сведений по состоянию противотанкового дивизиона нет. Далее сообщается, что из остатков 202 и 323-го полков сформирован «сводный батальон», однако в справке численность 81-й мд указана в размере 3287 человек. Многовато для батальона...

Точные сведения о потерях Юго-Западного фронта скорее всего не будут уже названы никогда; имеющиеся первичные документы позволяют предположить, что в дивизиях, оказавшихся в полосе наступления противника, к 10 июля было потеряно никак не менее 70–80 процентов личного состава. Совокупно это означает потерю 300–350 тысяч человек, что в десять раз больше потерь противника .

Факты заставляют пересмотреть устоявшееся в отечественной историографии мнение о том, что в первые недели войны на Юго-Западном фронте – в отличие от соседнего Западного – все было не так уж и плохо, катастрофы окружения удалось избежать, а войска более или менее организованно отведены на восток. Увы, на восток, за линию «старой границы» были отведены остатки войск, в которых дивизия превращалась в сильно потрепанный стрелковый полк.

Как роса на рассвете

От механизированных соединений Юго-Западного фронта – самых крупных и мощных во всей Красной армии – остались номера да название «Танковая дивизия». Во вполне официальном статистическом сборнике «Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР» сообщается, что Юго-Западный фронт к 6 июля безвозвратно потерял 4381 танк. В 50 раз больше потерь противника. Конечно, заявленную попытку установить советские потери с точностью до одного танка едва ли можно воспринимать всерьез, но общий порядок величин сомнений не вызывает: танки были потеряны почти полностью (более 90%). Применительно ко многим дивизиям, оказавшимся в эпицентре сражения на Западной Украине, оговорку «почти» можно и вовсе убрать.

Доступные документы позволяют в ряде случаев «подкрутить резкость» и рассмотреть процесс исчезновения могучих мехкорпусов в деталях. Начнем с 37-й танковой дивизии (15-й МК), после которой осталось донесение с подробным перечнем потерь личного состава. Итак, убиты 103 человека, ранены 280. Цифры весьма скромные, в любой дивизии вермахта, воевавшей с 22 июня, убитых и раненых было значительно больше. Но на этих цифрах перечень потерь 37-й танковой дивизии не заканчивается, он еще только начинается.

653 человека «пропали без вести». 2040 человек убыли с загадочной формулировкой «по другим причинам». Это все потери? Нет, еще не все. Примерно 2,5 тысячи человек исчезли безо всякого объяснения причин. К такому выводу приводит нас простая арифметика: к началу войны в дивизии было (судя по августовскому отчету командования) 9775 человек, а к 12 июля в район сосредоточения у города Пирятина (это уже за Днепром) вышли 2423 человека. По августовскому отчету командования 15-го МК и того меньше – всего 2021 человек.

Вот такая получается «пирамида» безвозвратных потерь: 103, 653, 4500. Убитые, «пропавшие без вести», исчезнувшие. По странному стечению арифметических обстоятельств количество убитых ровно в 50 раз меньше числа «пропавших».

Стоит обратить внимание и на удивительное соотношение потерь танков и танкистов. К Пирятину вышло всего шесть танков (один Т-34 и пять Т-26) из 312, числившихся к началу войны исправными. Но при этом учтенные (подчеркнем это слово тремя чертами) потери личного состава двух танковых полков дивизии составляют всего 112 человек (50 убиты, 62 ранены). Но может быть, это такая уникальная, исключительно дезорганизованная дивизия? Продолжим скучную работу с цифрами и обратимся к документам дивизии, действительно уникальной.

34-я танковая дивизия полковника Васильева реально воевала целых пять дней (с 26 по 30 июня), в последние из этих дней противник был численно многократно превосходящим, 34-я танковая создала немцам такие проблемы, что они отразились в документах верховного командования вермахта; от этой дивизии осталось множество первичных документов, включая Журнал боевых действий, составленный непосредственно в ходе этих действий. Дивизия, несомненно, уникальная, лучшая из лучших. В августовском докладе о боевых действиях дивизии приведены такие цифры потерь личного состава: 209 убитых, 456 раненых и заболевших, 4388 пропавших без вести.

Увы, даже в этой героической дивизии пропавших в 20 раз больше убитых. Впрочем, и здесь арифметика потерь категорически «не сходится» – судя по балансу исходного и конечного наличия личного состава, кроме явно учтенных «пропавших без вести» неведомо куда исчезли еще несколько тысяч человек. И в этой дивизии количество потерянных танков (275 штук, не считая неисправные, не считая все тяжелые пятибашенные гиганты Т-35) значительно превосходит учтенное число убитых и раненых в двух танковых полках (всего 136 человек).

«Мчались танки, землю сотрясая...»

Теперь обратимся к документам могучего 4-го мехкорпуса Власова. С ничтожным результатом повоевав на «львовском выступе», корпус начал стремительный марш-бросок на восток. 29 июня оставлен Львов, 3 июля мехкорпус был уже в Збараже (135 километров на восток от Львова), утро 9 июля застало 4-й МК в районе городка Иванополь (180 километров от Збаража). Наконец, 12 июля остатки самого мощного в Красной армии танкового соединения прошли по киевским мостам через Днепр и сосредоточились в районе Прилуки (650 километров к востоку от границы). Фактически единого и управляемого мехкорпуса уже давно не было, так как во время отхода отдельные подразделения дивизий корпуса были объединены, разъединены, переданы в состав других частей фронта и т. д.

Судя по докладу командира 32-й тд, потери этой дивизии, имевшей на вооружении рекордное количество танков «новых типов» (49 КВ и 173 Т-34), оказались следующими. Всего потеряно 269 танков: 37 КВ, 146 Т-34, 28 БТ-7, 58 Т-26. Где, когда и при каких обстоятельствах утрачена такая гора новейшей боевой техники – понять невозможно. В июньских боях дивизия, судя по тому же самому докладу, потеряла 34 танка (15 в контрударе у Яворова, восемь при отходе ко Львову, 11 танков якобы потеряли два батальона, отправленные к Радзехуву). Единственный эпизод, связанный с боевыми потерями танков при отходе на восток, описан в докладе так:

«10.7.41 г. группа танков капитана Карпова (10 танков и 2 бронемашины) сосредоточилась в районе Бейзымовка и в 20 часов атаковала противника в направлении Ольшанка, но, не поддержанная пехотой, в 23 часа отошла и заняла оборону в 300–400 м южнее Ольшанка. В течение последующего дня группа вела непосильный бой в этом же районе и в результате бегства с фронта 32-го мотострелкового полка была уничтожена и оставлена на поле боя, за исключением одного танка».

В сумме набирается 43 потерянных в бою танка. Можно предположить, что еще несколько штук были потеряны в стычках с противником, о которых составители доклада забыли упомянуть. 10 танков дивизия передала 3 июля в другую часть, что описано в докладе совершенно непереводимой фразой: «Командиром 37-го стрелкового корпуса от имени Военного Совета (какого ВС? фронта? армии?) были задержаны и оставлены на усиление 32-й отдельной зенитной артиллерийской дивизии (это что такое?) 10 танков под командованием капитана Егорова» . Как бы то ни было, потеря порядка 200 танков не имеет в докладе хоть какого-нибудь объяснения.

Потери личного состава 32-й танковой дивизии указаны дважды и по-разному. В тексте самого доклада сказано: «Дивизия потеряла 103 человека убитыми и 259 человек ранеными» . Однако в приложении к докладу («сведения о потерях частей 32-й тд за период с 22.6 по 30.7. 41») приведены большие цифры: всего потеряны 495 человек (139 убитых, 356 раненых), в том числе в двух танковых полках – 191 человек (64 убитых, 127 раненых). Потери примерно того же порядка, что и в упомянутых выше дивизиях, потери личного состава танковых полков также меньше числа потерянных танков. Самое же главное – приведенные в докладе данные по числу убитых и раненых в десятки раз меньше реальных потерь дивизии. Дивизия вступила в войну, имея 9337 человек, а к 15 июля – по сведениям штаба фронта – в ней оставались всего 736 человек. Где еще восемь тысяч человек?

Вторая танковая дивизия 4-го МК была укомплектована новейшими танками немногим хуже – на вооружении 8-й тд числилось 50 КВ и 140 Т-34 (а также 122 исправных танка «старых типов»). Установить по выявленным документам точную численность личного состава дивизии мне не удалось, но зная общее количество людей в мехкорпусе (33 734 человека), можно предположить, что в дивизии было не менее 9,5–10 тысяч человек. К 13 июля состояние 8-й тд в Журнале боевых действий (ЖБД) описывалось так: «Дивизия (9 танков, 600 бойцов МСП) занимает оборону на широком фронте Андрушевка, Мал. Клитенка, Кропивна...» До этого, судя по записям в том же самом ЖБД, дивизия потеряла в июньских боях 50 танков (включая потери «сводного танкового полка», переданного в оперативное подчинение командира 15-го мехкорпуса). Еще девять танков было потеряно во время отхода. Где все остальные?

Несокрушимые газики

К докладу о боевых действиях 8-й танковой дивизии приложена «Ведомость наличия боевых и вспомогательных машин». Этот документ примечателен тем, что позволяет выявить невероятную живучесть несокрушимых советских грузовиков. К 1 августа в дивизии осталось три танка из 312, числившихся исправными по состоянию на 22 июня. Потеряно 99 процентов танков. А вот из 572 грузовиков ЗИС-5 уцелело 317 штук, из 360 грузовых газиков уцелело 139. Да и легковые эмки оказались неуязвимыми – из 23 сохранилось 17.

Такие интересные пропорции можно было бы понять в ситуации, когда танки потеряны в ходе многодневных ожесточенных боев; в этом случае потери грузовиков танковой дивизии, которые хотя и находятся недалеко от поля боя, но все же на самый передний край не выезжают, могли бы оказаться меньше. Но 8-я танковая растеряла свои танки в ходе многодневных маршей. Как объясняют нам современные российские историки – от ударов вездесущей и всесокрушающей немецкой авиации. Что же это за бомбежки такие, под которыми дизельные (!) танки, укрытые непробиваемой для осколков броней, горят, как свечи, а убогие фанерные газики с бензиновыми моторами все едут, едут и едут?

На фоне такого «порядка в танковых частях» уже вполне заурядно смотрится донесение о потерях личного состава 8-й тд. В дивизии, которая уже к 13 июля превратилась в батальон неполного состава, учтены (причем по состоянию на 30 июля) лишь следующие потери: 306 убитых, 696 раненых, 1033 пропавших без вести. Отсутствие еще порядка 6–6,5 тысячи человек никак не объясняется.

Еще одна «старая» кадровая дивизия, получившая до начала войны изрядное количество танков «новых типов» (63 КВ и 38 Т-34), 10-я танковая. За Днепр дивизия вышла, имея в своем составе 4650 человек (по докладу командования 15-го МК) или даже 5253 (по докладу командования дивизии). Это абсолютный «рекорд» среди всех танковых дивизий Юго-Западного фронта.

Тут, правда, уместно вспомнить афоризм про «полупустой или полуполный стакан». 10-я тд потеряла половину личного состава – это очень мало или очень много? Не менее уместен и вопрос о том, где были эти пять тысяч человек, если 7 июля из всех частей дивизии удалось собрать «сводный батальон пехоты от 10-го мсп, роту танков от 20-го тп, сводный артиллерийский дивизион в составе 3 орудий 152-мм и 2 орудий 122-мм, разведроту в составе 6 бронемашин и 2 танков БТ, взвод связи и 2 рации 5-АК» .

Арифметика потерь традиционно «не сходится». В августовском докладе командования дивизии приведены такие цифры: 210 убитых, 587 раненых. Простой и честной графы «пропали без вести» нет, она заменена такими многосложными конструкциями, как «не вернулись с поля боя при атаке и при выходе из боя», «отстали на марше», «не вышли из боя при окружении противником»; всего по этим основаниям убыли 2145 человек. Еще порядка 1,5 тысячи (и это если поверить в то, что 5 тысяч вышли за Днепр к Пирятину) отсутствуют без объяснения причин.

В июньских боях у Радзехува и Лопатина 10-я тд потеряла (точнее говоря, эти потери упомянуты в докладах командования дивизии и мехкорпуса) ровно 60 танков, в том числе 14 КВ и 7 Т-34. После этого был непрерывный отход на восток, но к утру 6 июля в дивизии осталось всего 20 танков (в том числе два КВ и три Т-34). Порядка 250 танков, включая 47 несокрушимых КВ и 28 Т-34, потеряно неизвестно где и как. С автомашинами все обошлось гораздо лучше: за Днепр вышло 648 единиц (больше половины от исходной численности автопарка).

Вопросов нет

Конечный вывод из этого моря цифр очевиден: боевые (непосредственно связанные с воздействием противника) потери Юго-Западного фронта многократно меньше потерь от явного и скрытого дезертирства. Тучные стада советских/российских ученых, полвека пасшихся на ниве изучения истории Великой Отечественной войны, эти цифры в упор не видели. Оно и понятно – «историкам» надо было рассказывать истории про «беспримерный в истории массовый героизм». Гораздо важнее другое – поняло ли смысл произошедшего высшее командование Красной армии? Сегодня на базе выявленных документов мы можем дать вполне конкретный ответ на этот вопрос – еще как поняло!

Лежит в Центральном архиве Министерства обороны листок бумаги (ЦАМО, ф. 38, оп. 11360, д. 5, л. 35). На нем – машинописная таблица с цифрами исходного количества и убыли танков и автомашин 2 и 18-го мехкорпусов Южного фронта. Вполне типичные цифры: танки пропали, машины остались. Цифры эти подчеркнуты чьей-то рукой, и внизу листа округлым четким почерком написано: «Ясно – тылами не руководили, они поддались панике и драпанули, оставив корпуса без б/припасов и ГСМ» .

Пытался прояснить ситуацию и помощник командующего ЮЗФ генерал-майор танковых войск Вольский:

«Цифры потерь в ведомости показаны сугубо ориентировочно. Собран материал, имеются акты на каждую машину безвозвратных потерь, но окончательный ответ можно представить только после рассмотрения актов, производства дополнительного расследования, которое должно вскрыть истинные причины и количество безвозвратных потерь... Вторично прошу о высылке комиссий для рассмотрения материалов на месте и установления причин безвозвратных потерь материальной части...»

«Сейчас уделяю исключительное внимание – это выяснению, почему так много потеряно матчасти, при каких именно обстоятельствах оставлена матчасть и сколько ее. Видимо, придется кое-кого предать суду, кто оставил матчасть по растерянности, дабы неповадно было на будущее...»

«Установлено, что механики-водители (от руки вписано слово «некоторые». – М.С. ) машин БТ и Т-26 имеют тенденцию портить машину и не идти в бой. Это отдельные люди, но тем не менее таковые имеются. Борьба простая: под суд и расстрел, но факт порчи установить очень трудно. Были случаи, когда ряд машин уходили в лес, отстаивались в лесу с сылкой на неисправность, а после боя выходили. В этом деле должен крепко работать политаппарат и Особый отдел...»

«В этом деле» вариантов могло быть ровно два. Или снисходительно махнуть рукой, сказав что-то вроде «за одного битого двух небитых дают». Или назвать все произошедшее в первые дни войны «изменой», «вредительством», «пособничеством врагу» и соответственно наказать. Нельзя было отделаться строгим выговором в ситуации, когда на одного убитого в бою приходится 50 исчезнувших, когда танки ломаются сплошняком, а машины стремительно несутся на восток. Выбрать одно из двух мог только один человек, и все знали, как его зовут.

Сталин подумал и в середине июля принял решение. «Дабы неповадно было на будущее» арестовали (и в дальнейшем расстреляли) большую группу высшего комсостава Западного фронта во главе с генералом армии Павловым. Всех остальных начальников Вождь простил – у него не было других генералов для этой войны.